Возникает момент, когда два существа соединяются в один электрический контур и становятся как бы двухголовым телом (геральдический пример - древний византийский герб, изображающий малого азиатского петуха в точке вынужденного единства с подкравшимся сзади державным орлом).

Нам повезло - этот момент наступил (я не про герб). И в эту же секунду она все про меня поняла. Не знаю, что именно она почувствовала - но я был разоблачен, сомнений не оставалось.

— Ты… Ты…

Оттолкнув меня, она села на край кровати. В ее глазах был такой неподдельный ужас, что мне тоже стало страшно.

— Кто ты? - спросила она. - Что это такое?

Выкручиваться было бесполезно. Сказать ей правду я не мог (все равно она бы не поверила), что врать - не представлял. Кусать ее в третий раз, чтобы понять, как выкручиваться, мне не хотелось. Встав с кровати, я молча натянул свою черную майку с Симпсоном.

Через минуту я бежал вниз по лестнице, издавая звук, похожий на вой подбитого бомбардировщика, и застегиваясь на ходу. Впрочем, бомбардировщик падал довольно тихо - привлекать внимание я не хотел.

Я не испытывал раскаяния. Меня мучила только неловкость, какую чувствуешь, попадая в глупое положение. То, что я дважды укусил ее в шею, не казалось мне предосудительным. Нельзя же, думал я, осуждать комара за то что он комар. Я знал, что не стал монстром - во всяком случае, пока еще. Тем страшнее была мысль, что любая женщина будет видеть во мне монстра.

Вечером на следующий день мне позвонил Митра.

— Ну как? - спросил он.

Я рассказал о своем первом укусе и последующем приключении.

Единственное, о чем я умолчал - это о том, чем все завершилось.

— Молодец, - сказал Митра. - Поздравляю. Теперь ты почти что один из нас.

— Почему "почти"? - спросил я. - Разве это не было великое грехопадение?

Митра засмеялся.

— Что ты. У тебя просто прорезались зубки. Какое это грехопадение.

Должна произойти еще одна вещь, самая главная…

— Когда? - спросил я.

— Жди.

— Сколько ждать?

— Не торопи события. Побудь напоследок человеком.

Эти слова отрезвили меня.

— Скажи честно, - продолжал Митра, - а с этой девушкой… Никаких неожиданностей не было?

— Были, - признался я. - В самом конце. Она поняла, что со мной не все в порядке. Испугалась. Словно черта увидела.

Митра вздохнул.

— Теперь ты знаешь. Наверно, хорошо, что все произошло таким образом.

Ты не такой, как люди, и должен это помнить. Между тобой и человеком больше не может быть настоящей близости. Никогда об этом не забывай. И не надейся на чудо.

— Как человек может понять, кто я?

— Никак и никогда, - ответил Митра. - Единственное исключение - та ситуация, в которой ты побывал.

— И теперь так будет каждый раз, когда…

— Нет, - сказал Митра. - Маскироваться довольно просто. Локи тебя научит.

— Какой Локи?

— Он будет читать тебе следующий курс. Только учти - эта тема у вампиров табу. Об этом не говорят вслух даже с преподавателями.

Необходимость секс-маскировки объясняют совсем по-другому.

— Какой следующий курс? - спросил я. - Я думал, меня наконец введут в общество.

— Курс, который ведет Локи - самый последний, - сказал Митра. - Клянусь своей красной жидкостью. А насчет общества… Проверь почту. Тебе письмо.

После того, как он ушел, я спустился к почтовому ящику. Он был прав - в нем лежал конверт желтого цвета, без марки и адреса. Я задумался, откуда Митра знает про письмо. И сообразил, что он, скорее всего, сам и бросил его в ящик.

Вернувшись в квартиру, я сел за письменный стол, взял костяной нож для бумаг, вспорол конверту брюхо и перевернул его. На стол выпали большая цветная фотография и лист бумаги, исписанный крупным аккуратным почерком.

На фотографии была девочка моего возраста с причудливо выкрашенной головой - там были рыжие, белые, красные и коричневые пряди. Ее волосы были укреплены гелем в конструкцию, которая напоминала стог сена после попадания артиллерийского снаряда. Выглядело это живописно, но было, наверное, не особо практично в общественном транспорте.

Даже не знаю, как описать ее лицо. Красивое. Но бывает красота, которая очевидна, общепринята и вызывает скорее рыночные, чем личные чувства. А это лицо было другим. Про такие лица думаешь, что способен распознать их очарование только сам, а все остальные ничего не поймут и не заметят - и на основании этого сразу записываешь увиденное в личную собственность. Потом, когда выясняется, что эта односторонняя сделка не имеет силы, и остальные тоже отлично все поняли, чувствуешь себя преданным… Еще мне показалось, что я видел ее на юзерпике в Живом Журнале.

Я взял лист с текстом и прочел следующее:

Здравстувй, Рама.

Ты наверно, уже догадался, кто я.

Теперь меня зовут Гера. Я стала вампиром (или вампиркой, не знаю, как правильно) практически одновременно с тобой - может, на неделю позже. Сейчас я начинаю учить гламур и дискурс. Со мной занимаются Бальдр и Иегова (они рассказали про тебя пару смешных историй). В общем, пока происходящее мне нравится. Если честно, я совсем простая девчонка, но мне сказали, что от дискурса я быстро поумнею. Странно, правда, когда к твоей голове приделывают такой большой склад?

Мне сказали, что мы с тобой встретимся во время великого грехопадения.

Еще мне говорили, что ты ужасно его боишься. Я тоже его побаиваюсь - но, согласись, ведь глупо бояться того, о чем не имеешь никакого понятия.

Очень хочется на тебя посмотреть - какой ты. Я почему-то думаю, что мы с тобой будем дружить. Пришли мне пожалуйста свою фотографию. Ты можешь ее с кем-нибудь передать, или послать по электронной почте.

До встречи,

Гера

Внизу была добавлена ее почта и еще какой-то сетевой адрес, кончавшийся расширением.mp3. Она послала мне музыку.

Особенно мне понравилось, что длинный URL песни был написан от руки, аккуратными наклонными буквами. Это почему-то трогало. Впрочем, все эти детали могли казаться мне такими очаровательными просто потому, что перед этим я видел ее фотографию.

Я скачал песню. Это была "Not alone anymore" /прим.- теперь ты не один/ группы "Traveling Wilburys" - за этим названием, как выяснилось, прятались Джордж Харрисон, Джеф Линн из "Electric Light Orchestra", Боб Дилан и другие титаны зеленого звука. Песня мне понравилась - особенно конец, где строка "You're not alone anymore" повторялась три раза с такой лирической силой, что я почти поверил: больше я не одинок.